тень тополей дрожит, и дрожит листва,
тем меж ними создав нечто вроде родства,
вьётся вечерний бриз по улицам вниз,
к морю, дешёвенький плис пляжных кулис.
сад санаторский пуст, исключая бюст,
против которого время и гибкий куст,
но за оградой сада виден залив,
город, положенье рождает мотив.
на берегу — ужин, разносят в фольгу
обряженных кур, забредший в бистро авгур:
“sic itur... полёт на подносе... игра фигур,
mutato nomine de te fabula narratur”.
практически без вестей, без новостей,
не в курсе решений властей, маршей частей
и дислокаций войск, заброшен, как Бойс,
в тыл своих свойств, он слушает art of noise.
может быть, лишь затем, чтоб и здесь, вдали
«оправдать» сопричастность заботам земли,
пыль туфли, воркование у виска —
в колбу времени ссыпать стансы песка.
солнце садится и заливает сад
соломенным весельем последних глиссад,
но солнце — такой непослушный воздушный змей,
себе на уме, рвёт нитки лучей.
Май — октябрь 1994 г.
